— Так что, леди и джентльмены? Вы принимаете мои условия?
Руис хотел ответить, что их чудной компании нужно время на обсуждение, но тут наконец-то оправдались его прежние мрачные предчувствия.
— Я не принимаю эти условия!
Голос с противным акцентом капитан узнал сразу.
Дженкин, теперь уже одетый на английский военный манер, в остальном никак не изменился на первый взгляд. Но что-то в нем настораживало. Руис ощутил в позе, взгляде и голосе явившегося к дому ирландца нечто… отчасти напоминающее Иаго? Трудно сказать. Ко всему прочему Дженкин был не один: за его спиной стояли хорошо вооруженные солдаты. Видимо, верные теперь именно ирландцу — в отличие от тех, которые находились подле Мэзера.
Руис взялся на рукоятку эспады. Сейчас точно станет жарко.
— О, Дженкин, хо-хо! — появление ирландца также развеселило проповедника. — Ты очень вовремя! Я как раз хотел сообщить, что более не нуждаюсь в твоих услугах, и поблагодарить за неоценимую помощь английской короне!
— Не нуждаетесь?
Теперь настал черед смеяться Руису. Предателя вышвырнули за порог, надо же! Никогда такого не случалось, да вот снова… Алава и Хосе, судя по их реакции, тоже уловили иронию положения.
— Мистер Мэзер, у нас имелись договоренности. Я добыл книгу, а вы обещали помочь ее изучить. Я нашел инквизитора, а вы обещали, что его знания станут также и моими. Вы обещали, что мы покончим со всеми слугами Дьявола! Что происходит?!
— Ах, я вам это обещал, ха-ха! — Мэзер смеялся так, что ситуация уже выглядела откровенно неловкой, да и за его здоровье впору было начать опасаться. — Ну, возможно, мы обсудим эти детали позднее! Однако в данный момент вы свободны, хо-хо… не сомневайтесь, Англия всегда вознаграждает достойно! Каждому по заслугам!
Да-да: Руис не сомневался, что по веревке на каждого предателя у англичан найдется.
— Мистер Мэзер… — вот теперь и Дженкин зазвучал весьма грозно. — Не вижу удивительного в том, чтобы англичанин попытался обмануть ирландца. Испокон веков так происходит. Вот только я не обычный ирландец, и вы это знаете.
— Дженкин, послушайте-ка меня…
Алава вклинился в этот обмен любезностями неожиданно. Он сделал несколько шагов вперед, ближе к ирландцу, отделившись от товарищей. Выглядел капитан настроенным весьма серьезно.
— Дженкин, если мне не изменяется память, то несколько лет назад я лично добился вашего назначения в свою роту, и так вы стали офицером настоящей испанской терции, а не каких-то ирландских войск на службе нашего великого монарха. Полагаю, что Хосе сможет подтвердить это, будучи свидетелем означенного события. Принимая во внимания все сложившееся за последнее время обстоятельства…
Поразительно, но когда Алава начинал свои витиеватые речи, очевидно затянутые сверх всякой разумной меры, его всегда терпеливо и внимательно слушали. Что друзья, что враги.
— …я принял решение уволить вас со службы!
С этими словами Алонсо де Алава выхватил пистолет, о наличии которого Руис даже не подозревал. Дженкин и моргнуть не успел, как салемская улица озарилась яркой вспышкой. Прозвучал выстрел. Ирландец пошатнулся: было совершенно очевидно, что пуля попала в цель.
Столь же очевидно стало иное — Дженкин теперь и правда не совсем обычный ирландец.
Рыжий офицер только с любопытством поглядел на свой живот, в котором образовалась дыра, а затем совершил нечто невообразимое. Дженкин не просто бросился на Алаву: он преодолел разделявшее их расстояние буквально мгновенно, таким стремительным рывком, который лежал далеко за пределами человеческих возможностей.
Алава тоже не успел и моргнуть прежде, чем получил удар кинжалом.
Отследить в точности все дальнейшие события оказалось, конечно, трудно. Руис заметил, что из-за ограды прозвучали выстрелы, а Коттон Мэзер поспешно скрылся в темноте. Выстрелил и один из солдат Дженкина: пуля угодила в шлем Хосе, но едва ли причинила серьезный вред. Прошла по касательной — рикошет, удача.
Пабло бросился на помощь раненому другу, но между ними уже встал другой человек Дженкина, и капитану ничего не оставалось, кроме как скрестить с ним клинки. Пока он убивал англичанина, на поверку оказавшегося весьма слабым в фехтовании, до Дженкина добрался Иаго.
И фехтовать с ирландцем он не стал. Ничего подобного.
Карвасса схватил Дженкина за плечи, и хотя ирландец колол его своим оружием, Иаго на это оказалось наплевать. Словно в старой сказке, где черт уносит человека, каталонец резко взлетел вместе со своим противником, как если бы ими из пушки выстрелили — оба тотчас исчезли в глубине ночного неба.
Похоже, насчет бытия «не совсем человеком» Иаго скорее недоговорил, чем преувеличил.
Алава истекал кровью на земле, Кеции след простыл, так что Руис и Хосе оказались в незавидном положении. Сколько бойцов Дженкина на улице? Пабло мгновение назад поклялся бы, что только трое — не считая уже убитого, но теперь их стало больше. Такие условия схватки не сулили ничего хорошего, однако и отступить сделалось невозможным: Алава нуждался в помощи.
Капитан Пабло Руис подумал: возможно, это конец, пусть и далеко не самый худший. Однако развитие событий в который раз обмануло его ожидания. Было то заслугой ведьмы или нет, но мимолетное ощущение замедления времени, которое часто случается в критических ситуациях, оказалось чем-то совершенно иным.
Время для Руиса и правда замедлилось в разы. А судя по тому, как ловко сражался сразу с тремя противниками Хосе — удивительный эффект имел место и для него. Теперь, вопреки численному превосходству противника, Пабло нисколько не сомневался в победе.
К великому сожалению, мне никогда не довелось удовлетворить свое вполне естественное любопытство относительно природы противника, одолеть которого злополучной ночью оказалось невозможно. Описывать состоявшуюся в небе над Салемом схватку едва ли имеет смысл — откровенно говоря, в памяти моей сохранилась она удручающе плохо, словно дурной сон. Зато вот уж чего забыть я никак не мог, так это подробностей богомерзкого ритуала, совершенного надо мной, тяжело раненым и лишенным всяких сил, Кецией Мэйсон и другими ведьмами салемского ковена.
В этом месте хотелось бы отметить, что по прошествии многих лет я уже практически не держу на нее зла. Это может показаться странным, но последующая жизнь в виде весьма причудливой помеси человека и крысы, которую бывшие друзья сочли удачной иронией, была по-своему неплоха. Я всю жизнь кому-то служил, и стать в итоге фамильяром могучей ведьмы — логичное продолжение пути. Хотя, как уже отмечал ранее, жалкая смерть на заколоченном чердаке в Архэме никак не отвечает былым амбициям. Увы: к двадцатому веку золотая эпоха колдуний Новой Англии завершилась, и фамильярам также давно не суждено ничего хорошего.
Что касается похороненного на следующий день после тех событий капитана Алавы, то он первым пустил вход оружие, и тут я не ощущаю какого-либо груза вины. Если же вы спросите о Коттоне Мэзере, то лучшим ответом будет «Бог ему судья» — но я не употреблю подобную формулировку, ибо знаю о богах гораздо больше, чем вы желали бы узнать. В мире очень много знаний, которыми лучше не обладать, и мой печальный жизненный путь — прекрасное тому доказательство.
Надеюсь, что кто-нибудь все-таки описал его, коль скоро мне не суждено изложить всю эту историю на бумаге. Увы, убедиться в этом невозможно. Знаю я лишь о творчестве потомка несчастной Пикман (тот человек достиг высокой степени в искусстве), однако оно не лежит в литературном поле. Что остается добавить? Книга, которую взял я из холодных мертвых рук Симона, беглеца во времени и пространстве, до сих пор хранится в Аркхэме, в овеянном столь тревожной и загадочной славой Мискатоникском университете. Испанское издание начала семнадцатого века, перевод с утраченного арабского оригинала на латынь, одна их немногих возможностей ознакомиться с «Некрономиконом».