А то, что предлагал Иаго, хоть и было совершенно безумно — но сулило возможность вернуться к своей семье. Ведь в этой реальности жена Руиса, его милая Мария, давно умерла. И его дети состарились, вероятно — тоже умерли. А кто знает, как теперь дела в Испании? Может статься, что здесь уже не за что воевать.

Наверняка Алава руководствовался той же логикой.

— И ты знаешь, Иаго, где искать инквизитора?

— Я знаю один дом в Салеме. Дом, в который сам Коттон Мэзер боится войти… А трусливый пес Дженкин и подавно! Я говорю о ведьмином доме: проповедник с ирландцем хватают всех подряд, кроме настоящих колдуний. К ним-то и нужно идти. Уверен: своего общего, кхе-кхе, друга вы встретите там.

Всего-то сутки прошли с тех пор, как Пабло Руис ступил на порог проклятого дома в Пиренеях (если судить с его стороны — ведь для мира минул почти век). Теперь предстояло посетить еще одно место, явно недружественное доброму христианину. Ведьмы есть ведьмы: они природные враги и истинному католику, и поганому протестанту. Раз уж проповедник Коттон Мэзер учинил ведовское судилище в Салеме, но зайти этот дом боялся… то все серьезно.

Руис, Алонсо де Алава и Иаго Карвасса пустились в путь с таким расчетом, чтобы достигнуть Салема под утро. Самый темный и тихий час, когда опасность минимальна. Каталонец уверял, что их пустят в дом охотно — или хотя бы охотнее, чем на любой английский корабль в Бостоне. И если первое предположение звучало как-то чересчур смело, то в резонности второго сомнения отсутствовали напрочь.

По дороге Иаго пару раз заводил истории о своих похождениях — он хотел приободрить как-то спутников, показать им, что повидал всякое. Каталонец рассказал, как еще до своей метаморфозы в плену (суть которой так и осталась для капитанов загадкой) встретил в Италии старый корабль с греческим названием, капитаном которого была жуткая женщина в красном саване. Корабль, что призывал из морской пучины затонувшие турецкие суда с мертвыми османскими пиратами. А еще была история о том, как Иаго помог врачу-конкистадору истребить жестокое индейское племя на другом краю Нового Света, в патагонской пампе.

Звучало не лучше болтовни Дженкина. Но Дженкин, как теперь уже не приходилось сомневаться, о древнем народе и Черном Человеке говорил правду. Так что…

Ведьмин дом выглядел не настолько странно, как строения из безымянного городка в горах, но от прочих жилищ в Салеме явно отличался. Двускатная крыша сходилась криво, углы между стенами тоже не были прямыми, окна имели самые разнообразные размеры и формы. Ко всему прочему, дом оказался выкрашен в черный цвет, из-за чего выглядел откровенно зловеще.

Любого дурака спроси, где в городе живут ведьмы — именно на такое жилище он и укажет.

По счастью, на улицах Салема не встретилось ни души. Если их и патрулировали, то людей для этого Мэзеру с Дженкином не хватало, а жители просто не показывались снаружи затемно. Дойти до места не составило труда.

— Насколько мне известно, ни в одной военной кампании не снискал я репутации трусливого или малодушного человека… — произнес у порога Алава. — Однако если бы не те отчаянные обстоятельства, в которых мы волею свыше или в силу козней Дьявола оказались, я бы ни за что не вошел в такой дом.

— По приказу я бы хоть в Ад спустился. — ответил Пабло. — А сейчас бояться вовсе поздно.

— Ты мало знаешь про Ад, раз так легко говоришь об этом. — буркнул Иаго и постучал в дверь.

Голос изнутри дома раздался мгновенно, словно только стука одна из его обитательниц под дверью и ждала в столь ранний час.

— Чего надо?

Это был грубый, скрипучий, старушечий голос. Еще более противный, чем у еврея.

— Мы враги Коттона Мэзера.

— Так идите, вспорите ему брюхо. Здесь вам делать нечего!

— Мы ищем испанского инквизитора!

— Поищите в Испании.

Все пошло не по плану Иаго. Он даже выдал некоторую растерянность, хотя и очень быстро сумел вновь придать себе уверенный вид.

— Не очень-то нам здесь рады, Иаго. Похоже, ты ошибся.

— Если не хочешь переться до Флориды на своих двоих, то лучше помолчи. Я разберусь.

Каталонец еще раз постучал в дверь, на этот раз куда громче.

— Меня зовут Иаго Карвасса, кто-то в вашем доме наверняка обо мне слышал!

Никакой реакции.

— А имя Ньярлатотепа вы уж точно знаете!

Вот теперь за дверью послышалось движение. Собеседница Иаго поспешила в глубину дома — не иначе как советоваться. Загадочное имя определенно имело вес.

— Что за Нярла… Ньярла… тотетеп?.. — прошептал Руис.

— Радуйся, что его имя тебе незнакомо. Это знание из тех, которых лучше не иметь.

Жизненный опыт научил Руиса: даже в обычном мире бывают знания, без которых спится куда легче и риск преждевременной кончины снижается. Так что настаивать он счел излишним.

Дверь отворилась, но разглядеть за ней что-то не удалось: плотный мрак. Приглашения войти Руис не стал дожидаться, уступать дорогу Иаго — тоже, хотя то и другое могло показаться разумным. Он с присущей себе решительностью шагнул внутрь первым.

Немногое теперь уже могло удивить капитана, но подобного он все равно не ожидал.

Косые углы повсюду и геометрические фигуры на стенах — это роднило ведьмин дом с жилищем еврея Симона, но поражала обстановка совершенно иным. Помещение, в котором оказался Руис, было перевернутым: вся нехитрая мебель висела над головой испанца, будто приклеенная к потолку, в который превратился здесь пол. Свечная люстра качалась у его ног: тянулась вверх, опровергая законы гравитации, и только натянутая цепь не позволял ей взлететь. При том ни одна свеча не горела. Тут вообще не было видимых источников света, однако Руис непостижимым образом все равно мог различить даже мелкие детали обстановки. Как будто обрел способность видеть в темноте.

— Интересный у вас интерьерчик….

В углу капитан заметил лестницу, что при нормальном положении комнаты вела бы в подвал, однако теперь стала, выходит, путем на второй этаж. Кроме того, он увидел женщину — она стояла рядом, также на потолке, занявшем место пола.

Женщина была молодой, красивой и абсолютно голой. Длинные каштановые локоны закрывали ее весьма внушительную грудь, но зато волосы на лобке представали взору — и ведьму это никак не смущало. Вошедший тоже не смутился: чего он там не видел, спрашивается?

— Меня зовут Пабло Руис! — нужно ведь было как-то завязывать знакомство, пусть ситуация не из тривиальных.

Только теперь капитан задумался, что не понимает, на каком языке Иаго говорил с ведьмами и на каком он сам представился обнаженной женщине. Тут английская колония — и все вроде бы должны говорить по-английски… Руис неплохо владел этим языком, но не настолько, чтобы так свободно перейти на него с испанского.

Ой, мелочи. Нашел о чем задуматься…

— А меня зовут Кеция Мэйсон, — произнесла женщина тем самым скрипучим голосом, столь не соответствующим ее прекрасной внешности. — Это последнее, что ты узнаешь, если твои друзья не поторопятся войти.

К счастью, Иаго и Алава не промедлили. Кеция кивком велела идти за ней — и направилась к той самой лестнице, что должна была вести вниз, но на самом деле тянулась наверх. Пабло не отказал себе в удовольствии проследить, как соблазнительно двигались упругие ягодицы ведьмы, пока она поднималась по ступенькам. Это точно лучше, чем гоняться за старым иудеем!

В небольшом помещении, куда Кеция привела испанцев, мебель уже стояла на полу — все как положено. Однако Руис удивился еще сильнее, чем при виде комнаты-перевертыша.

Стены второго этажа также были размалеваны геометрическим чертежами, и свечи по-прежнему не требовались — видеть позволяло уже знакомое Пабло фиолетовое свечение. Обстановка снова оказалась в целом скромной, но центральным ее элементом была огромная кровать. Похоже, из дуба, и очень искусной работы.

— Матерь Божья!..

Конечно, Матери Божьей на кровати не было — было еще три ведьмы, тоже голых и ничуть не менее обольстительных, чем Кеция. Помимо абсолютно идеальных тел (не каждая античная статуя таким сложением похвастается), они еще и составляли прекрасную цветовую гамму: пшеничного оттенка волосы у одной, угольно-черные у другой и буквально огненного рыжего цвета у третьей.